В искусстве нашего времени можно заметить одну закономерность: когда художник устаёт от окружающего, он устремляется в прошлое, туда, где человеческая мысль поработала над хаосом, одухотворила быт, придала всему случившемуся законченность большой идеи. Полная ясность - плод учёного созерцания. Художественному импульсу ближе другая категория познания, имя её гармония. С этим чувством связано стремление к правде, к осознанию того, что истина всегда внутри человека, вдохновенного творца и безжалостного разрушителя.
Творчество Мары Даугавиете проделало любопытную эволюцию во времени. Начав реализовывать себя как приверженец острой социальной темы, автор ищет в своих живописных построениях выхода иных, духовных, интенций, акцентируя в избираемых сюжетах некий положительный баланс жизненных сил. Гармония как образная ориентация поиска заставляет сменить язык: на смену жёсткой линеарности в духе мастеров Северного Возрождения приходит цветовая раскованность, работа с насыщенным цветом. В стилистике картин появляется мягкость формы, идущей от традиции художников Средиземноморья.
Индивидуальной особенностью композиций Даугавиете является тонкая паутина рассказа. Повествовательность не довлеет над миром вещей, а открывает возможность ощутить внутреннюю связь предметов. Владея даром (достаточно редким) умного наблюдателя, художник наполняет жизнь персонажей бесконечными коллизиями, представляющими действительность в неожиданных и парадоксальных ракурсах. С поразительной настойчивостью повторяется мотив сна, это сугубо интимное состояние у Даугавиете приобретает "общественное" звучание. Атмосфера тягостного дремотного погружения объединяет персонажей таких разных по сюжету картин как "Ожидание" 1982, "Спящие" 1990, "Реквием" 1990, "Пляж" 1991. Схваченные в разных ракурсах композиции заснувших фигур становятся поистине откровением социального содержания.
Образу всеобщего полузабытья художник противополагает момент физического движения. Течение человеческой массы в картинах "Эскалатор" 1967, "Вход и выход" 1387, "Переход" 1989, "Встреча живых и мёртвых" 1989, лишь видимость выхода во вне. По сути перемещение людей в пространстве — это бесконечное воспроизводство установленных циклов жизни, художник подводит к мысли: толпа не может быть выразителем собственной воли. Механистичность существования современного человека — главный вывод этих работ.
Упомянутая выше творческая метаморфоза Даугавиете состоит в следующем. Для метафорического взгляда на мир важным для автора становится не только точно продуманный сюжетный ход. Её заботит общий эмоциональный настрой поведения персонажей. Её живописная манера не стремится фиксировать "объективную" реальность, а улавливает в характеристике действия некий музыкальный камертон. Динамичность, пестрота толпы в картинах "Принесение даров художнику" I988, «Ловля птиц» 1993, "Художник и зрители в парке" 1995, позволяет ощутить радость жизни. Не порывая с коллективисткой природой образа, художник меняет позицию. Формируется линия, которая даёт возможность говорить о классической традиции изображения человека. Современность при этом предстаёт в остранённом виде, открывая в интерпретации образов параллели самых широких художественных ассоциаций — от Брейгеля до Ватто.
Не чужд Даугавиете и психологизм — тонкий взгляд художника различает в персонажах картин "Эпитафия" 1988, "Птичий рынок" 1993, "Торгующий, Сумерки" 1993, "Паломники в Загорске" 1998, "Девочка на траве" 1998, ту меру искренности, которая становится сутью происходящего. Камерность небольшого формата композиций несёт в себе определённый смысл, поддерживая концепцию бережного отношения к хрупкому, легко ранимому внутреннему миру человека.
Так в сущности художник вступает в своеобразную полемику с собственными представлениями о порядке вещей, о месте и роли человека. Позиция, на наш взгляд, примечательная. Она удивительным образом соответствует переменчивому духу переживаемой эпохи. Упрямая мысль взыскует истины.
Галина Плетнёва, доктор искусствоведения.